– С чем еще, работая на полуострове Гыдан, вы столкнулись впервые в своей карьере?
– Д. Б. Например, как я уже сказал, нам нужно было с нуля наладить работу всего персонала месторождения в случае любого вида ЧС. Одним из сложнейших вызовов в течение всего года стала организация реагирования на возможный разлив нефти. И это нужно было сделать за 4 недели. Для продолжения работ в летний период мы должны были доказать, что сможем в любой момент остановить разлив нефти. Месторождение экологически очень уязвимо: оно находится между двух рек, которые тут же впадают в Карское море. Основная подготовка к аудиту выпала на мою вахту, и я собрал кризисный штаб и организовал реагирование по тому примеру, который действует в СПД. Если коротко: мы поделили всех сотрудников, не входящих в штаб ЧС, на четыре отряда, каждый из которых в случае ЧС по команде выполнял строго определенные действия в определенном месте.
– Р. О. Также в любой момент мы должны были быть готовы к эвакуации сотрудника по медицинским показаниям, даже если это не травма в результате происшествия. Здесь, на Салымских месторождениях, при необходимости мы всегда можем обратиться к специальным службам, и нам оперативно помогут. Там реагирование аварийно-спасательных служб может задержаться на сутки или даже неделю из-за нелетной погоды. На Гыдане всегда нужно быть готовым решать любую проблему собственными силами.
– Д. Б. Аналогичную работу мы провели в отношении совершенно нового для нас риска возникновения ЧС – выброса сероводорода. Это газ, который достаточно вдохнуть пару раз, чтобы погибнуть. У нас был прогноз от геологов, что в разрезе возможно наличие сероводорода, и все сотрудники, их рабочие процессы, СИЗ должны были быть готовы. В случае выброса все сотрудники должны были немедленно одеть автономные дыхательные аппараты, которые работают 15 минут. За это время сотрудник должен добраться до пункта, где сможет подключиться к каскадной системе. Согласен с Романом, что осознание того, что при угрозе жизни оперативно тебе никто не поможет, очень дисциплинирует. Мы работали там, куда от Нового Уренгоя, который обыватели воспринимают как «край» цивилизации, еще лететь на вертолете 5 часов!
– Р. О. Мы были ответственны за то, чтобы не допустить любую из ЧС, включая неконтролируемый выброс, поэтому после того, как мы пробурили верхние интервалы, контроль за скважиной (Well control) был важнейшей частью нашей работой. Сложность бурения опорной скважины – ты никогда не знаешь, что будет через 5 минут. Например, неизвестно, какое давление в пласте, ведь в радиусе сотен километров нет ни одной пробуренной скважины. Риски любой ЧС возрастают в разы.
– Д.Б. Для предотвращения газонефтеводопроявления (ГНВП) мы контролировали все опрессовки противовыбросового оборудования (ПВО) и постоянно проводили разные учебные тревоги по закрытию скважины силами буровой бригады во время бурения, спуско-подъемных операций, сборки/разборки компоновки, геофизических работ. Если что-то не получалось, проводили совместный просмотр видео с буровой бригадой, где обсуждали то, что необходимо улучшить. По нашему графику мы должны были проводить не менее 12 тревог каждый месяц.